Слово «доброволец» может сколько угодно красиво звучать, но применительно к вооруженному конфликту на территории иностранного государства оно начисто лишено юридического смысла.
Если Бог даст мне понять, что пришла мне пора умереть за светлое будущее России, то я с Ним спорить не стану, и очень дисциплинированно за это дело умру. Пока что мне Бог дает понять, что Ему от меня таких жертв не нужно.
Дядя несчастного десантника, Сергей Козлов, «стокгольмского синдрома» избежавший, свои чувства выразил лаконичнее: «Он теперь безногий инвалид до конца жизни. Крым наш теперь, *ули».
Именно эта разница тенденций развития, точнее, попытка скрыть ее от других, а, возможно, и от самих себя, и есть вторая, куда более важная составляющая упомянутой объективной основы.
Так что я вас прошу, дорогие социологи: не говорите мне больше ничего про «народ за Путина», ладно? Просто выходите со мной в следующий раз на Тверскую – вместе и посчитаем.
